Каждый вид искусства имеет свои особенные задачи в духовной жизни человека. Если понимать скульптуру как одно из проявлений человеческой деятельности, смысл которой состоит в активном одухотворении космоса созиданием нравственных ценностей, то можно понять задачу скульптуры как обнажение истины со стороны ее пластического, пространственного проявления, как опыт созидания и самосозидания пронизанной разумом жизни.

В пластике этот опыт имеет свое историческое развитие в форме постепенного духовного обогащения образа и нашего представления о пространственных и весовых соотношениях.

Эта мысль может показаться парадоксальной, если вспомнить высокое предназначение и неотразимое обаяние искусства древних. Однако если мы сравним не отягченную сомнением красоту древнегреческой скульптуры со светлой готовностью к самопожертвованию образов Андрея Рублева, то, надо полагать, последнее окажется нам ближе.

Также более внимательный взгляд на формы пространственного существования пластики минувших культур раскрывает перед нами картину постепенного отхода от исключительно плоскостного двухмерного изображения в сторону более активного освоения физического пространства нашей способностью представления. С известной степенью приближения этот процесс можно проиллюстрировать схемой: наскальный рисунок — рельеф — круглая скульптура.

Сразу нужно оговориться: под обогащением нашего представления о пространстве нужно понимать появление новых форм изобразительности. Было бы неправомерно полагать современный реалистический рисунок формально более художественным по сравнению с наскальными изображениями, а архитектонике и моделировке фигуры в современной скульптуре отдать предпочтение перед античной.

Нарождаясь, форма искусства быстро достигает расцвета, и затем внутри нее могут быть лишь более или менее удачные повторения. Мы не можем соперничать с древними в тех формах, которые рождены их временем. Опыт прошедших культур образует школу, традицию, которая позволяет художнику повторить путь искусства в своем индивидуальном развитии, необходимый для органичности самостоятельного творчества.

Говоря о развитии наших пространственных представлений, я имею в виду прежде всего развитие пространственного композиционного мышления. Так, рельеф не сразу обрел развитое третье измерение, а круглая скульптура долго оставалась ориентированной фронтально (архаика). Богатое композиционное мышление греков было принципиально двухмерным. Романское искусство и готика, развивая понятие пространства духовного, формально были ближе архаике, чем античному искусству эпохи расцвета.

Возрождение в лице Микеланджело сделало следующий шаг по пути обогащения нашего пространственного мышления. Тем не менее, еще Делакруа счел возможным назвать Микеланджело более живописцем, чем скульптором, потому что большинство его композиций рассчитано лишь на фронтальную точку зрения.

Первую выпуклую попытку осуществления развитого композиционного действия в трехмерном пространстве сделал О. Роден в своей композиции «Граждане Кале». Однако пластическое единство этой скульптурной группы осталось все-таки неосуществленным.

И только искусству начала и середины XX века удалось сделать решительный шаг в сторону освоения трехмерного композиционного мышления, но лишь ценой известной дегуманизации искусства. Очевидно, такой опыт был необходим.

Проникновение проблемы времени в качестве четвертого измерения в композиционное мышление художника, воспринимающего становление как целое, происходит на наших глазах. Характер пространства, в котором развивается композиционное действие, и определяет тип пространственного композиционного мышления художника, проявленного им в данной работе. Я думаю, что одна из основных задач пластики сегодняшнего дня состоит в возвращении гуманистического содержания композиции, удерживающей все завоевания пространственного мышления современного искусства.

Адекватное художественное выражение образа, идеи в современном искусстве невозможно без овладения той духовной и пластической культурой, которая накоплена человечеством к моменту создания работы.

В своих композициях я испытываю стремление пространственно выразить темы и пластические принципы, которые мы находим в древнерусской живописи. Меня поражает в ней соединение глубины образа с абсолютным чувством композиции. Мне кажется, что такое соединение не случайно. Особенно сильно оно проявлено в иконе ХIV–ХV вв. Современное выражение классической темы я и полагаю как тему о современности. Мне также близка пластика скульптуры А.Матвеева. По настрою она уходит корнями в древнерусское искусство.

Обретение человечности современной скульптурной композицией на русской почве подразумевает, как мне кажется, органичное слияние пластики, по духу близкой искусству раннего А. Матвеева, с опытом пространственного композиционного мышления последнего времени.

Валерий Евдокимов
1981 г.