Каждый человек ощущает свое несовершенство. В лучшие моменты жизни он стремится его преодолеть, или, по крайней мере, подняться на более высокую ступень своего сознания. Это происходит во всех сферах жизни: материально-бытовой, профессиональной, творческой, религиозно-духовной, а также в сфере личных отношений.
В человеке меня всегда интересовало состояние преодоления себя, восхождения в момент художественного или духовного творчества, нравственного откровения....
Пластически в моих работах это состояние выражается по преимуществу движением антропоморфных форм диагонально вверх. Пружиной этого движения я вижу конструктивный принцип древнегреческого контрапоста фигуры, понятого как спираль («Ступени», 1987 г., бронза; «Вознесение», 1979 г., бронза, гранит; «MYSTERY», 1997-1998 гг., гранит; «INFINITY», 2001-2011 гг., гранит).
Спираль - универсальная, совершенная модель мироздания. Она есть архитектонический императив живой и неживой природы космоса. Сердце - символ жизни - по современным представлениям состоит из одной мышцы в форме спирали. Отдельные участки этой мышцы, сокращаясь в спиралевидной последовательности, образуют сердечный цикл. Духовные процессы также развиваются по принципу спиралевидного движения. Поэтому в пластике оно может служить символом интеллектуальных и духовных свершений, который утверждает их онтологическую включенность в Универсум.
Однако движение вверх (и просто движение) - не абсолютный символ духовного роста, и говорит больше об активном стремлении к новым целям. Весьма продуктивные для духовного и нравственного развития состояния сокрушения и смирения могут быть переданы скорее поникшей головой и согбенной фигурой в покое.
На самом деле, покоя как полной неподвижности формы тварного мира нет. Есть движение векторов, так называемой «спокойной» формы в противоположном направлении.
В композиции, как и в жизни, события внутреннего мира человека часто осуществляются одновременно, и это усиливает их звучание и полифонию смыслов.
Хорошим примером такого сочетания принципов движения и покоя по контрасту в одной композиции можно назвать Алексеевский крест 1380 г. в новгородской Софии XII века. Диагональный ритм пересекающихся векторов стекающего вниз торса Распятого и возносящихся вверх кистей распростертых, взывающих к небу рук, в сочетании с поникшей головой, образуют полифоническую уравновешенность, которая подчеркивает самодостаточность Духа. Слегка подогнутые в коленях ноги в положении контрапоста фигуры обогащают содержание образа немощностью и смирением.
В.В.Розанов добавляет: «......высочайшие духовные просветления недостижимы без предварительной униженности».
Я думаю, что в Распятиях такого типа запечатлен уникальный сплав древнерусского исповедания христианства и народного характера (Алексеевский крест, 1380 г., камень).
Драматизм и гармония пространственных и смысловых контрастов подводят нас к переживанию эстетического катарсиса и приобщают к высоким моментам жизни пластического персонажа («Иоанн Креститель», 1979 г., бронза; «Pieta» 1991 г, шамот; «Вечный путь», 1995 г., мрамор; «MYSTERY», 1997-1998 гг., гранит; «PIETA», 1999-2000 гг., гранит).
Апрель 2009 г. - Декабрь 2010 г.
В. Евдокимов
